И вновь моя пробоина от этого тона трудно ухнуло мне сердце и кровь горячее бросилась в лицо. Чего? Что такое Антошка? Ну, да, — Антошка через что-то там себе считал себя в праве кивать на меня, как на коня, которого продают, или как на нечто плохое, о чем ему много вперед говорили, и при мне же спрашивать: «Так это значит, Отто самый Вадим? » Антошка это делает, Антошке кажется, что он имеет какое-то право так делает, а я тут при чем? Я, такой, которого я себя привез с Тайги? Но, в конце концов, бог с ним, с Антошкой.
Вот уже решительно смотрел на меня, мол: «Ну, вот я, что тебе надо наконец?»
Я, не замечая своего выражения, не замечая поднятия Антошки, любуясь этим внутри себя и вместе с тем тоже как будто поднимаясь, небрежно и весело протянул сначала осевых, а затем Антошке руку.
— Это твой товарищ? — спросил я еще. Собственно, я где-то о себе ждал, знал, был просто убежден, что так получится, как получилось, но все же руку протянул. Намеренно протянул!