— Садитесь, Василий Иванович. Или же, Василий Лукьян-вич! (Ох, эти мальчишки! Они всегда собьют с толку!) Кладите сюда ваш картуз и книги. Я вас буду сейчас картофелем угощать.
И Черкес своим снайперским глазом выхватил из угла что-то другое: пеструю исполосованную доску и фигурки на ней.
— Стоп! А что? Шахматы? Японский бог, так это ты, Павлик, играешь? Ферзевый удар с фланга, как говорил начхоз! / Давно я не играл с достойным соперником! Чего молчал, чего не звал меня? Ну сейчас дам, ого! — Он так азартно потер ладони, ту клешнювату руку накладывая сверху и как бы вдавливая, втирая в нижнюю крупные свинцовые дробины, что видно было: сейчас драться не в жарт.- Садись! — сказал он.- То есть лежи, а я подтяну стул к тебе. Давай, расставляй свою пехоту!