Клим торопливо слез со стола и хотел подойти к Тоты, чтобы как-то оформить примирения, но Арина сделала ему знак не трогать ее, и оба вышли из спальни.
И как только Клим вышел, так сразу услышал, что все вновь вернулось на прежнее место, что целый ряд хлопот, забот, мыслей одсунулось от него. Он почувствовал себя самим собой.
В гостиной никого не было. Клим взял за руку Рину и, крепко сжав, тихо заговорил:
— Вы, Рино, не ангел, я этого не скажу, ангелы — скучные, вы — несравненная. Вы — просто чудо из семи вселенских чудес. Уверяю вас. Можно поцеловать ручку? Во братски, Рино, вполне по-братски… Даю слово, нет уже ничего. Чистый сердцем к тому, что скоро Бога увидишь… Я чувствую. Не бойтесь. Можно?
— Оставьте в покое, Климчик. Пустите руку. А то увидел что-то инче. Как войдет Тота… Идите лучше к Стельмашенко. Ах, я и забыла! Он просил прислать вас. Идите, идите!
Клим, как только Арина вспомнила Тоту, моментально пустил руку.
— Я, в таком случае, признаю прав, признаю.