И каждый подумал о том, что никогда не ходило столько писем от мертвых и к мертвым, как сейчас. Были и в их взводе такие, что из месяца в месяц, из года в год писали домой: «Дорогая моя Муся, я жив-здоров, чего и тебе желаю», а затем бегом о себе: что живется ему на фронте хорошо, вот только разболелись зубы и крутят бешено хоть вой; уже давно скончался солдат (и зубы его не тревожат), а пачки писем шли к Мусе, возвращались на фронт, и снова их отправляли в Мусе, только лежала и Муся в овраге под штабелями трупов, изрешеченных немецкими пулями; и ей, мертвой, писал человек о том, чтобы она берегла себя, не ходила раздетая за водой и чтобы выслала карточку с Василька, по которому он до смерти соскучился …
И вот еще одно пришло такое послание — убитому. Писал из дома мальчик, умолял отца приехать немедленно, отпроситься у начальника, потому что есть спешное дело; а если отец не может приехать, то пусть отпишут в район, поможет ему, то есть сыну, устроиться в ремесленное или в какое-то другое училище. А если отец не поможет, то он, сын, все равно покинет дом, потому что жить здесь не будет и не хочет, и сам пойдет в Знаменку или и дальше зарабатывать себе на хлеб.