— Этот товарищ… было это лет семь-восемь назад. Знаете, во времена, когда была переоценка ценностей. Я не знаю, из-за переоценки это с ним случилось, или чего инчого. Чужую душу трудно узнать, и свою нелегко. Ну, вот. Это был молодой парень, молодой, не болен, ну, и с наклонностями честными. Может, даже слишком… честными. Впрочем, это и молодость можно объяснить. Знаете, бывают пришествии такие молодые ребята, которые очень хотят иметь всю правду в руках. И не немножко, а всю как есть, до конца. Это понятно: сил много, хочется на всю размахнуться, побороть препятствия жизни, а для этого сначала нужно хорошо упереться ногами, почва мать. Ну, вот такой почвы искал и то мой товарищ, чтобы, значит, твердо упереться. Так я себе теперь обьясняю. Может, и через инче то. Клим, у тебя есть папироса? Дай, пожалуйста… Ну, вот. А главное… Ну, может, не главное, но того товарища моего занимало в то время как раз вопрос справедливости…
Клим подал мне сигарету, и я хватаясь закурил. Чего я хватался, черт меня знает, — все сидели тихо и никто не собирался меня перебивать. Даже тихо, а как немного испуганно, сконфуженно. Мне, наверное, это бросилось в глаза, так, закурив, я с смешком сказал:
— Вам, кажется, скучно и немножко странно меня слушать?
— О, нет! Что вы? Просим. Пожалуйста.